Пролог

      Мальчишка не отрываясь, смотрел вверх – туда, где на возвышении располагалась арена  для состязаний.  В его руке мокла от пота свернутая в трубочку афишка.

     Зал забит зрителями до отказа. Прожекторы высвечивают выстланный матами квадрат арены.  Здесь стоят двое мужчин.   И тот и другой уже достигли  вершин мастерства.

    Один - не знающий поражения  воин-одиночка. Все его тело бронировано мышцами. Сам вид этого тела пугает, вызывая ощущение реальной угрозы.

    Другой - основатель и наставник организации каратэ, воспитавшей множество известных бойцов. Он облачен в костюм каратэ  школы, которой сам же руководит. Эта школа подготовила целую плеяду бойцов, которые один за другим  просто ошеломляли  всех   своей силой.

    Сейчас эти двое легендарных мужчин  ждут начала поединка.

Каким он будет? Кто  и каким образом победит? Этого представить совершенно невозможно!

    Вот-вот они столкнутся  - легенда против легенды.  Горящий взгляд каждого из зрителей направлен в их сторону. Зал возбуждено гудит.  И только двое на арене сохраняют спокойствие.

    "В любом случае это будет замечательный бой!"- подумал мальчишка.

Славящийся своей непобедимостью   воин-одиночка Нагумо  Гай.

Выдающийся мастер из мира каратэ Асо Эйдзиро.

     Для обоих сражение, которое вот-вот  начнется, - это поединок всей жизни.

    «Неважно, кто победит!- подумал мальчишка, - главное, что я смогу увидеть этот бой, которому просто суждено стать легендой! И каждый в этом забитом людьми  зале, наверняка, думает сейчас то же самое!»

       И вот Нагумо Гай и Асо Эйдзиро тихо и медленно начали продвигаться к центру площадки. Гул приветствий усиливался. Мальчишка тоже орал, что есть мочи, однако его вопли мгновенно тонули в этих разносящихся по всему залу криках.

   Путь тигра. Врата дракона.

             Часть первая

      Вспоминается жилой поселок в горах -  ряды одноэтажных, одинаковой формы деревянных домов. Простенькие эти дома, как правило, по одному на две семьи напоминают длинные, поделенные на части бараки.  Весь  маленький городок полностью утопает в объятиях гор.

    В воспоминании Гая городок был в запустении. Несколько лавок торгового квартала уже давно прогорели, пыль плотно облепила их стеклянные двери, а  входы были заколочены крест накрест досками. И афиша единственного в поселке кинотеатра совсем выцвела. С наступлением ночи часть гор  начинала багрово светится. Это  были горы из отработанного угольного шлака.

    Нагумо Гай уже не мог разобрать, всплывает эта картина в его памяти или же снится. Это был шахтерский поселок на Хоккайдо. Поселок, в котором он жил в детстве.

   Силы его были крайне истощены, сознание путалось.

Причиной  этому стал истощающий силы физический труд на пределе человеческих возможностей, а также беспощадный  холод.

   На холоде силы покидают очень быстро.

Зимняя Сибирь. Мороз наверняка за 40. Снежная  поверхность рассыпается  как крахмал, и из-за этого под ногами нет твердой опоры.

  С каждым вдохом-выдохом  в ушах где-то в глубине слышится тихий звук. Его еще называют "шепот звезд", однако все не столь романтично: выдыхаемый воздух намерзает в ушах,  и  мелкая ледяная крупа  издает эти звуки в потоках ветра.

  Уши у Нагумо Гая давно ничего не чувствуют. Руки пока сжимают топор, но обледеневшие рукавицы напрочь  примерзли к его рукоятке.  Открытое лицо болит как обожженное. Это из-за мороза.

    А из окон бревенчатой избушки, стоящей в отдалении, пробивается свет белого фонаря. Он кажется теплым.  Внутри топится коксовый уголь, и из самовара, наверное, валит пар, а находящиеся там мужики для внутреннего обогрева  залпом осушают по стопке водки. У них там, в избушке, много еды, но Нагумо Гаю в обед дали только жидкий овощной суп и кислый черствый черный хлеб. 

   С обеда он валил и валил хвойный лес. Русские рабочие пользовались бензопилой. Однако в этих краях бензопила- дорогой инструмент, и таким рабочим как Нагумо Гай, завезенным сюда с Востока и находящимся здесь в положении наполовину рабском, выдавали только один топор.

  Толстый русский мужик - прораб, небрежно ведя палкой по снежной равнине, отчертил участок леса примерно метров 20 на 20.

  Алексей, - так звали этого прораба, - приказал Гаю срубить все хвойные деревья  на этом участке уже сегодня. И пока он эту работу не закончит, ему не разрешалось ни ужинать, ни спать.

   Мышцы всего тела уже давно не слушаются. А руки, плечи и бедра совсем на пределе.  Они горят, и совершенно не удается  их напрячь. Две трети работы он уже закончил. Однако целая треть еще остается.    Гай, воткнув топор в снег и привалившись к дереву, сделал короткий перерыв.

  Выдыхаемый пар белый, как из кипящего чайника. Он уже на воздухе застывает и звенит "Динь, динь!". Через единственный просвет в густом лесу, именно там, где Гай уже сделал вырубку, проглядывает звездное небо.

    Как пугающе много звезд! Большие кажутся размером с кулак, а вокруг них все пространство сплошь заполнено совсем мелкими.  Когда на них смотришь, сознание начинает отдаляться; так и  кажется, что оно будет поглощено этим звездным небом.

« Я умираю?! - подумал Гай.  - Неужели вот так все и закончится? Какую  же нелепую жизнь я тогда прожил!»

    Гай всегда жил в бедности. Он родился в шахтерском поселке и отец у него тоже был шахтером.    Во время аварии,- обвалилась порода, -  отец повредил спиной мозг и после этого  уже не мог двигаться.  Хороших врачей в поселке не было, и он так навсегда и остался прикованным к кровати.

  Отец был признан пострадавшим в аварии на производстве, за это ему причитались кое-какие деньги, но только на них прокормиться семье было совершенно невозможно, и мать вышла на работу.

  Работала мать тоже на шахте. Кажется, она сортировала уголь. Маленький Гай точно не знал, что она на шахте делает, он только видел, что она всегда возвращается домой вся черная.

  Мать была страшно уставшая, с болезненным лицом.

 " Вот раньше было хорошо!", - была у нее привычка повторять. 

   Во времена расцвета  угольной промышленности фирма не скупилась на расходы, и в жизни шахтеров была стабильность. Люди в городке  были единым сплоченным сообществом, на которое всегда можно было положиться. Например, если человек получал травму и уже не мог работать, то и страховка от фирмы и всевозможная поддержка со стороны окружающих позволяли ему не беспокоиться о том, как прожить дальше

  Времена изменились, и новая политика государства поставила шахты в такие условия, при которых  они были вынуждены  одна за другой закрываться. Фирма оказалась в  тяжелом финансовом положении, все больше и больше людей покидало поселок, и шахтерское сообщество перестало функционировать.

   Именно в это время Гай здесь и жил, -  в  шахтерском поселке на закате угольной промышленности. Все жили  бедно, а семья Гая  особенно.

  Гай, желая вырваться из нужды, устроился на работу сразу же, как только окончил средние классы. 

  Местом его работы стала фабрика по обработке древесины. Поваленные со склон гор деревья отправляли на эту фабрику, где из них делали лесозаготовки. Не имеющего никакой квалификации, чтобы работать с оборудованием Гая использовали на работах, требующих физической силы – в основном он занимался тасканием бревен. Каждый день  вкалывая так, что  аж  кости начинали скрипеть, он получал за это не бог весть какие деньги.

  Эти деньги в сочетании с зарплатой матери  наконец-то позволили семье  жить  как все, но не более того. К тому же значительная часть доходов уходила на возврат долгов, и жизнь все никак не становилась легче.

    Затем умер отец.

   Мать плакала, а Гай тогда ощутил не столько горе, сколько какой-то покой на душе. Сейчас он в этом раскаивался, - не мог себе простить, что смерть близкого человека встретил с чувством облегчения, вместо того, чтобы ее оплакивать.

  Через некоторое время и мать заболела от переутомления. У нее было воспаление легких, начавшееся с простуды. Возможно, она бы поправилась, если  бы ее положили в больницу и как следует лечили, но в поселке не было даже стационара. И, когда Гаю было 18 лет, мать умерла.

   С тех пор Гай перестал проявлять внешне свои чувства. Что толку  демонстрировать свое горе, если ни от горя, ни от отчаяния  все равно не избавишься? Что толку выражать свою злость, если судьба в ответ только насмехается?

  «Без денег – никуда!» - так  стал рассуждать Гай.

  "Были бы деньги, и родители сейчас  наверняка  были бы живы! - думал он. Бедность опостылела».

Некоторые утверждают, что в жизни есть вещи важнее денег. Однако это не более чем излюбленная отговорка  тех, кто никогда не испытывал всех тяжестей нужды.  Если есть деньги, то и любое «счастье» приложится!".

  С тех пор Гай стал мечтать о быстром обогащении.

Оставшись один, он бросил родной дом и приехал в Токио.

    В переживающем экономический подъем Токио работы было сколько угодно.  У Гая, не имевшего ни образования, ни специальных навыков, единственным преимуществом перед другими была физическая сила, взращенная трудом на лесопилке, где он работал с тех пор как окончил средние классы школы.

    К 18 годам все тело у Гая уже было буквально "бронировано" мускулами. Его лицо еще хранило детские черты, но физически он был настолько развит, что это даже пугало. Это свое тело он и эксплуатировал безжалостно, занимаясь тяжелым физическим трудом. Он подряжался на всякие земляные, дорожные работы, трудился на стройках... В итоге выходили неплохие деньги, которых на жизнь вполне хватало.

   Однако не тот это был уровень, к которому  Гай стремился. Ему мечталось, чтобы денег было много и сразу, -  другое его никак не устраивало.

   Поскольку Гай жил в дешевой съемной квартире, ему даже удавалось делать некоторые накопления, но абсолютно недостаточные для того, чтобы этим довольствоваться. Поэтому он решил зарабатывать на акциях. Однако в руках несведущего человека акции крайне редко приносят хорошую прибыль. В итоге Гай связался с фьючерсными сделками, и все закончилось для него большими убытками.                                                                                                                                                        

    Живи Гай просто, денег бы ему вполне хватало на нормальное существование,  а так он потратил все сбережения, а затем и вовсе оказался в долгах.

   Именно в это время к нему пришел человек с предложением заработать. Сам он когда-то занимался набором сезонных рабочих. По его рассказам выходило, что если поехать в Советский Союз, то там можно хорошо заработать.

   Мол, Советы на государственном уровне занимаются освоением Сибири, богатой хвойными лесами. Если рубить этот лес, то Советы его будут скупать по государственным расценкам. Для этого существуют кооперативы, и им постоянно требуется рабочая сила. Оплата сдельная, чем больше нарубишь, тем больше заработаешь.  Есть парень, который на этой работе за год заработал 100 тысяч долларов.

 Такие вот это были рассказы.

   Для Гая 100 тысяч долларов были привлекательной суммой. В Токио даже за физический труд платят совсем не те деньги.

 Гая свели  с человеком, который занимается устройством на эту работу, и, потратив все свои последние деньги, Гай собрался ехать в Советский Союз.  Контора по приёму и распределению рабочих находилась в Иркутске.

    То, что его обманули, он понял, только когда приехал на место - на северный берег Байкала.

 Гай был просто продан. Тот человек, который рассказал об этой работе, и тот, который, пообещав Гая на нее устроить, помогал ему оформить поездку,  на самом деле были в сговоре.

     Конечно, в Советах был социализм, но в тех местах, до которых не доходил надзорный глаз центрального правительства, подпольные  "левые" заработки валюты процветали. Этот так называемый "кооператив по лесозаготовкам" зарабатывал подпольным экспортом древесины. И чтобы обеспечить себя рабочей силой, они рабочих  в буквальном  смысле закупали, как рабов. За Гая, говорят,  отдали  10 тыс. долларов.

    Разочарование было жестоким, но что сделано, то сделано, после драки кулаками не машут. Началась жизнь в аду. Гай и другие весь день топором рубили лес. Летом  было еще терпимо. Хоть это и Сибирь, но в этом районе лето теплое, поэтому  летом существовать легко. Однако зима - это настоящий ад. Каждый день кто-нибудь сваливался от переутомления. И несколько человек из них так и исчезли, - наверняка умерли и были где-то выброшены.

     И вот сейчас Гай собирается в их компанию.

«Если умру, то меня даже не закопают, просто выкинут. А может быть, пойду на корм проголодавшимся бродячим собакам или волкам».

   Сознание ускользало. Гай  представлял всю свою жизнь до этого, и ему ее было  жалко.

 « Если вот так уснуть, то мигом замерзнешь. И никто даже  не побеспокоится!»

   В этот момент он заметил светящиеся в темноте глаза.  Сначала он подумал, что ему это снится. Однако это было не так. Несколько пар глаз смотрели на него из леса.

    "Бродячие собаки? А, может быть, волки?"

Гай смотрел на них рассеянным взглядом. Удивительно, но страха не было.

   "Увидели, что я ослабел… Сожрать, что ли, меня собираются?! "

Светящиеся в темноте глаза пристально наблюдали.  Гай, пока смотрел на них, разозлился. «Почему так происходит? Что вообще я здесь  делаю? Я что, родился для того, чтобы вот так умереть тут как бродячая собака?»

    Возникший в глубине души огонёк гнева все больше разгорался.  Адреналин  разошелся по телу и  заставил заново активизироваться, казалось бы,  дошедшие до предела мышцы. Гай думал, что уже не сможет двинуться, но ему удалось оторвать свое тело от дерева, к которому он привалился. Он, что есть сил, сжал руку, удерживающую топор. Крепко уперся ногами  в  рассыпчатый как крахмал снег.

 

   Сверкающие глаза приблизились. Это была стая бродячих собак. Освещаемые лунным светом собаки все были крупные и выглядели свирепо. В зимней Сибири всё живое – голодное. Бродячие собаки - не исключение. Гай для них - лакомая добыча. От того, что собаки воспринимают его как еду, Гай пришел в ярость.

   Он обеими руками взял топор на изготовку. Во главе стаи - черная собака. Снег намерз на ее шерсти и слипся комками. Обнажив клыки, она глухо рычит. За ней видны еще примерно пятеро, а в лесу, похоже, еще несколько. Та, что во главе - наверняка вожак.  Черная собака, рыская вправо-влево, пристально смотрит на Гая. Ловит момент, чтобы наброситься.

   Гай произнес: " Иди уж, тебе ведь хочется меня сожрать?!" Черная собака  зарыла снег задними лапами. И в следующее мгновение набросилась.  Гай замахнулся, будто врубая топор в стоящее дерево. Скорость черной собаки оказалась гораздо выше, чем Гай мог предположить. Топор рубанул воздух, и клыки собаки чуть не впились  ему в шею. Гай  в спешке подтянул топор и его рукояткой  надавил собаке на шею. А ногой пнул её в живот. Собака на мгновение сжалась и отступила. Гай пошел в наступление. Двинулся в сторону собаки и, замахнувшись,  опустил топор. В это мгновение рукоятка выскользнула из  рук –  хватка  в пальцах ослабела.

  Черная собака набросилась. Гай под ее весом повалился на спину. Черная собака клацала зубами, пытаясь вцепиться Гаю в горло. Другие собаки тоже пытались  кусать повалившегося Гая. Одна из них  уже вцепилась в ногу.

Новости

все новости